Темнота.
Для нас это просто ночь или искусственное затемнение, пронизываемое лучами фар или окном кинопроектора. Всегда, даже в самой жуткой и кромешной темноте для нас найдется кусочек света, который успокоит, обнадежит, даст надежду. Прибавьте к этому разнообразнейшие приборы ночного видения и поймете, что темнота теперь не является такой уж непреодолимой стеной. Теперь в ней мы можем видеть как совы или кошки. Мы можем видеть.
Но есть люди, для которых вся их жизнь - сплошная темнота. Даже не темнота, а тьма.
Они слепы. Слепы или от рождения, или еще по какой причине, отнявшей у них самое полное и богатое восприятие этого мира. И им остается только довериться оставшимся чувствам, догадываясь или с трудом вспоминая, как он выглядит, этот внешний мир.

Середина выходного дня. Запах лета, травы, деревьев. И чего-то еще... Чего-то вкусного, умопомрачительно вкусного... Курица! Мама опять готовит курицу! Значит, опять будет восхитительное, вкусное мясо, жир, текущий по рукам и косточки, которые так приятно ломать и высасывать из них костный мозг. Жаль, что она не знает, какого она цвета и как выглядит...
- Сестренка! - низкий, чуть с хрипотцой голос.
Голос брата.
- Держи! - в ее руку тыкается что-то тонкое.
- Что это?
- Душка!
Конечно! Это давняя забава - взять из костей одну особую косточку, душку, имеющую вид латинской буквы “V”, разломать ее пополам, так чтобы у каждого в руке осталась одна половинка. А потом дать другому какой-либо предмет и сказать: “Бери и помни!” И тогда считается, что он проиграл. А вот если он скажет: “Беру и помню!”, то проигрываешь ты. С легким хрустом душка ломается и она, на секунду замешкавшись, дает свою половинку душки брату:
- Подержи, пожалуйста!
Брат, не чувствуя подвоха, берет и молчит, а она, радостно хохочет и торопливо, чтобы он не успел отреагировать, говорит:
- Бери и помни!!
Он тоже хохочет и гладит ее по голове.
- Беру и помню, сестренка!
Сколько лет назад это было? Очень давно...

Высокий человек в старой военной форме подошел к дому, внимательно осмотрел его, задерживаясь взглядом на лентах бумаги, крест на крест наклеенных на стекла окон, глянул на развороченный траками бронемашин газон, вздохнул и дернул ручку дверного звонка.
Глаза открывшей дверь девушки были скрыты стеклами темных очков, и смотрела она как-то странно, чуть в сторону и вверх:
- Добрый день! Вы кого-то ищете?
Человек вздохнул еще раз, проглотил комок, застрявший в горле, и прошептал:
- Ну здравствуй, сестренка!..
Девушка шагнула вперед, на крыльцо и дрожащей рукой дотронулась до лица пришедшего. И отдернула руку, ощутив на ней горячую влагу.
- Здравствуй, братик...
Он что-то вложил в ее руку:
- Бери и помни, сестренка...
Это была тонкая, обломанная с одного конца косточка.
- Беру и помню...
И в девушке что-то оборвалось. Она бросилась к человеку, обняла его и из-под темных очков потекли слезы:
- А я ждала, правда ждала!.. Мне все говорили, что ты умер, а я все равно ждала!.. И когда мама умерла, и когда отец погиб!..
- Отец погиб?
- Да! Когда на тебя пришла похоронка, он ушел в ополчение. Под Бенором...
- Да, там нам имперцы устроили баньку...
- Так ты там тоже был?
- После госпиталя... А потом опять в госпиталь попал. Когда мой броневик ожгли. Надо же - был с отцом в одном бою и не видел его.
- Он был в пехоте.
- Ну, тогда понятно. Я-то из Бронированных.
- Ой, что же это мы на пороге стоим! Пошли в дом!
- Пошли.

Пока сестра уверенно, так, что и не скажешь, что она слепая, накрывала на стол, он оглядывал гостиную. Потом подошел к комоду и взял в руки большую фотографию в рамке:
- Сестренка, а ты совершенно не изменилась!
- У тебя тоже голос тот же!
- Только голос и остался.
- А остальное?
- Изменилось, очень изменилось.
- Какие у тебя теперь глаза?
- Усталые. И очень-очень злые.
- Я про цвет...
- Цвет? Да такой же серый.
- А раньше был карий.
- Да? Правда? Значит, не только волосы могут седеть.
- А ты поседел?
- Да, весь...
- Ладно, давай пить чай.
- Давай.

- А откуда у тебя гитара?
- Солдаты оставили. Они у нас три недели стояли. А когда уходили, то оставили. Того, кто на ней играл, убило.
- Дай-ка.
- Так ты же не играл никогда!
- Чему только на войне не научишься!
Несмотря на бравый тон, вид у него был смущенный.
Несколько певучих аккордов сорвались со струн разбитой гитарки, раскрашенной в камуфляж. “Остряки!” - хмыкнул он про себя.
- Ну, слушай.

Для моей сестренки
Строю мост я тонкий,
На перильцах грозди,
По настилу - гости.

Для моей сестренки
Настелю соломки,
Посижу за дверью,
Уподоблюсь зверю.

Для моей сестренки
Растоплю лед ломкий,
Рычажок подвину,
Автомат за спину.

Для моей сестренки
Постою в сторонке...
Позовет - нагряну,
Темным вихрем стану.

- Здорово! Это ты сам написал?
- Да. Для тебя. Еще давно.
- Спасибо!
Она зевнула. Он бросил взгляд на окно, за которым уже давно сгустилась темнота.
- Иди-ка ты спать, а? - предложил он.
- А ты? - сонно спросила она.
- А я еще немного посижу и подумаю.
- О чем?
- Обо всем. О том, как мы будем жить дальше.
- Хорошо будем жить.
- Ну, раз ты так говоришь, значит, так оно и будет! Пойдем!
В ее комнате он посидел возле кровати. Совсем чуть-чуть. Но услышал ее шепот во сне:
- Я ждала тебя... Звала... Ждала и звала... Всегда...
Он ласково погладил ее по голове и вышел.

Ночь полностью вступила в свои права. Он присел на скамеечку перед крыльцом и закурил, глядя на чистое небо. Ему вспомнилось, что еще совсем недавно вот так сидеть было нельзя. И уж тем более курить. Причина была простая: снайперы и противопехотные ракеты. Первые одинаково хорошо видели как днем, так и ночью, а вторые наводились даже на тепло спрятанного в рукав чинарика, а еще...
- Прошу прощения, что отвлекаю! - раздался рядом чей-то голос.
Он вздрогнул и опустил глаза на невысокого плотного человека в домашнем костюме. Человек улыбнулся.
- А я вот иду и вижу - сидит на крыльце Коро какой-то человек и курит. А я их сосед... Точнее, теперь ее... Так что сами понимаете...
- Понимаю. Я ее брат. Лейтенант запаса Лонер Коро.
- Вы - не Лонер.
- Почему вы так думаете? - безмятежно спросил он, незаметно кладя руку на скрытую кобуру.
- Я их сосед уже пятьдесят лет, и Лонера знал еще мальчишкой. А вы - самозванец. Ее брат погиб. Для чего вы пришли сюда? Чтобы ограбить бедную девушку? Так у нее же ничего нет! Для чего? Впрочем, ладно. Службе Безопасности вы все расскажете!
Сосед повернулся, чтобы уйти.
- Подождите! - человек щелчком отбросил недокуренную сигарету. - Сядьте!
- Но...
- Сядьте, я вам говорю. И послушайте одну историю. Я действительно не Лонер Коро. Меня зовут Дол Диттер. Тоже лейтенант запаса. Я воевал вместе с Коро. Сошлись мы еще в учебке потому, что были сильно похожи друг на друга. Фигурой, лицом, а особенно голосом. Мы этим даже неоднократно пользовались: он, к примеру, в самоволку, а я за него и за себя на поверке откликаюсь. И наоборот. Он мне очень много рассказывал о своей семье, о матери, об отце. Однако сестру свою, Неру, он любил больше всего. У него даже что-то вроде талисмана было с собой: косточка от курицы. Душка.
- Бери и помни?
- Да. Так вот, под Лаббеном его тяжело ранило. Очень тяжело. Жить ему оставалось не более трех-четырех часов. И тогда он взял с меня клятву, что я приеду сюда вместо него. Мы были очень близкими друзьями, и сделать так, чтобы все поверили в то, что я это он, было просто. Я поклялся, выжил и приехал. Он так хотел, чтобы его сестра была счастлива. А теперь можете идти и вызывать Службу Безопасности.
Сосед помолчал, посмотрел на небо и громко, глубоко вздохнул:
- Знаете что? Я не буду туда звонить. Живите. У нее больше никого не осталось. Спокойной ночи, Лонер.
- Спокойной ночи!
Сосед ушел. Человек, чьим именем теперь было имя Лонера, встал и пошел к дому, где спала его теперь сестра.